Очерки о русской белой конкисте в Парагвае

[unamarmota]

Стоя на палубе с букетом роз и бокалом шампанского, я смотрел на пристань, откуда мне махали шарфами сеньориты и фуражками офицеры. Вот они, Мария, Элиза, Селия и Каролина Сунига, кузина Агнесса, креолка Энсисо, лейтенанты Шеню, Смит, Ортис, Милъгарехо, прощайте, дорогие друзья! А из города доносились на пароход последние аккорды триумфального марша. Прощай, Асунсион, где красавицы курят сигары, где царит бесконечное лето, где поют и рокочут гитары, денно и нощно трещат кастаньеты! Прощайте, милый доктор Риттер, Андрей Угрик с молоденькой супругою, прощайте, лихие драгуны эскадрона Эскольты Президента и с ними наш парикмахер и повар из Порто-Сахонии. Неизвестно, удастся ли мне когда-либо с вами встретиться.
Матросы подняли трапы, и пароход начал медленно отходить от пристани. Мне стало грустно, и я быстро вернулся в каюту. На столе лежала груда цветов. Белые розы и орхидеи — вот все, что осталось от моих тропических подруг. Невольно припомнились проводы на Великую войну в далеком Орле. Блеск черных глаз и печальная улыбка в углах рта у той девушки, за которую я готов был тогда отдать свою жизнь, напомнили мне то, что я всеми силами старался забыть, — мою Родину, холодную Россию. Гремели машины, и пароход тихо покачивался на волнах. В иллюминаторе виднелись очертания города, но вот он скрылся из виду, и оба берега покрылись зеленью. Мои мысли нарушил легкий стук в дверь, и на пороге появился пароходный стюард.
— Пожалуйте завтракать, господин капитан, — проговорил он, вежливо поклонившись.
Я посмотрел в зеркало, поправил синий костюм и пошел в кают-компанию.
В Порто-Састре я пробыл три месяца, и это, пожалуй, было самое скучное время моей жизни в Южной Америке. Танинная фабрика, принадлежавшая аргентинскому тресту, находилась на берегу реки Парагвая, среди тропических лесов, и служащие являлись единственными обитателями Порто-Састре. Для развлечений мы ездили на моторной лодке в бразильский пограничный городок Муртинье, в котором, кроме одного бара, больше ничего не имелось. До Асунсиона было очень далеко, пять дней путешествия на пароходе, и туда служащие ездили только раз в год. Но зато жалованье я получал там майорское и старался поскорее скопить необходимую сумму денег для дальнейшего путешествия. Скука и полное отсутствие общества заставили меня в конце концов ускорить отъезд. Несмотря на уговоры и просьбы дирекции, я все-таки расстался с Порто-Састре и совершил очень интересное путешествие на комфортабельном аргентинском пароходе до порта Корумбы в Бразилии.
Дорогою я отдыхал, лежа в шезлонге, пил ледяной коктейль и любовался живописными берегами. Оставив Парагвай, пароход вскоре попал в бразильские воды. Через пару дней я, наконец, приехал в первый большой речной бразильский порт Корумбу. Визами, которых у меня, кстати, и не имелось, там никто не интересовался, матросы из таможни помогли мне перенести вещи на берег, и таким образом я очутился на территории Соединенных Штатов Бразилии. После парагвайских городов Корумба показалась мне столичным городом. С какой радостью я входил в многочисленные кафе, знакомился в кабаре с бразильскими красавицами и вообще чувствовал себя прекрасно.
Корумба лежала на высоком берегу реки Парагвая, имела много красивых зданий, парков и массу цветников. В городе был расквартирован егерский батальон, а в порту стояла бразильская речная эскадра, несколько канонерских лодок и два маленьких миноносца. Гуляя по улицам, я обратил внимание на цветные афиши, возвещавшие жителям о прибытии в город знаменитого гадальщика, предсказывавшего по картам настоящее и будущее, персидского принца Сади-Нога. Меня заинтересовала фамилия принца, и я, таким образом, познакомился с ротмистром, Ольвиопольским уланом Толмозовым, оказавшимся на редкость приятным собеседником. Желая во что бы то ни стало побывать в Боливии, я переехал в моторном катере реку и очутился в маленьком пограничном боливийском городке Порто-Суаресе и оттуда совершил в военном дилижансе утомительное путешествие до города Кочубамбы. Пришлось проехать шестьсот километров по степи и останавливаться на отдых в маленьких трактирах, где приходилось также обедать и ужинать. На всем протяжении этой утомительной дороги нашелся только один городок Санта-Крус, напоминавший собою парагвайскую провинцию. Должен сознаться, что Боливия мне не понравилась. Приехав в Кочубамбу, я погулял немного по пыльным улицам, и, насмотревшись на гулявшую публику, состоявшую в большинстве случаев из индейцев или креолов, я на том же дилижансе вернулся в Порто-Суарес и оттуда поскорее в Корумбу.
Так как мои денежные ресурсы приближались к концу, нужно было распрощаться с Корумбою и, купив билет на поезд Северо-Западной железной дороги, отправиться в промышленный центр Сан-Пауло. Путешествие заняло четыре дня, причем по штату Мато-Гросо (Дремучий лес) поезда проходили только днем, а по ночам поезда останавливались и пассажиры ночевали в гостиницах в небольших привокзальных городах.
Все это происходило вследствие нападений и ограблений на линии Северо-Западной железной дороги, правда происходивших в прошлом веке, но публика продолжала бояться путешествовать по ночам. В первую остановку я переночевал в городе Кампо-Гранде в японском отеле, и там за ужином меня приветствовал хозяин теплой японской водкою. Предпоследнюю ночь я провел в Трес-Лагоас и неожиданно встретил там своего константинопольского приятеля, подпоручика Желкевского. На радостях встречи, мы отправились в ближайшее кафе, где за стаканом вина я узнал от него много интересного.
Желкевский рассказал мне, что сидение в Галлиполи многим наскучило, и вот часть добровольцев по инициативе капитана Ефрема Полякова231 и поручика Николая Шеркунова282 решили эмигрировать в Бразилию, а молодежь устремилась в Чехословакию, чтобы закончить в Праге свое образование. Прибыв в Бразилию, наши добровольцы быстро устроились на службу, причем капитан Поляков поступил инженером в железнодорожную компанию, а Шеркунов стал инженером-строителем.
Желкевский приветствовал мой приезд и снабдил массою писем и адресов своих тамошних приятелей. Но вот я прибыл в Сан-Пауло, крупнейший город южноамериканской индустрии с массою фабрик и заводов. Город напомнил мне Европу и имел вполне благоустроенный вид, широкие улицы и небоскребы. Здесь я впервые обратился к парагвайскому консулу для оформления своих бумаг. Консул онорарио (почетный) занимал в то время пост директора банка, был весьма удивлен моему появлению, сознавшись, что впервые видит перед собою парагвайского офицера, и, устроив мне все необходимые бумаги, снабдил деньгами и дал рекомендательное письмо к своему другу, президенту штата Рио-Гранде-де-Суль доктору Боржесу де Медейросу с просьбою зачислить меня в свою штатную армию — бригаду милитар.
Этот штат был одним из самых богатых, имел свою собственную армию, промышленность и экспортировал вино и мясо. Обрадованный всем этим, я поблагодарил консула и, не задерживаясь в Сан-Пауло, поехал в Сантос, чтобы оттуда на пароходе следовать в Порто-Алегре. Железная дорога Сан-Пауло—Сантос считается самой красивой в Бразилии и, я бы сказал, во всем виданном мною мире. Мелькают мимо окон семафоры, вышки стрелочников, пакгаузы и прочие станционные постройки. Эта дорога спускается к берегу океана с высоты семисот метров. Внизу белеют облака, а еще ниже, где-то далеко, теряясь в зеленой пелене, виднеются домики и железнодорожные постройки, причем из окон вагона они кажутся меньше спичечных коробок. Часть дороги цепная, шумят стальные тросы, поезд то и дело ныряет в темную пропасть многочисленных туннелей, и затем глазам пассажиров открываются чудесные пейзажи на изумрудные горы Сиеры до Map.
Невольно приходят на ум мысли о величии человеческого гения, сумевшего покорить природу и создать среди скал и горных ущелий железную дорогу там, где раньше летали только лишь птицы. Но вот промелькнула красивая панорама спуска, и поезд миновал лежащую у подножия гор станцию Кубатон. Еще четверть часа, и поезд, проходя по равнине, усаженной массою бананов, наконец прибывает в Сантос. С вокзала я бегу в порт и покупаю билет на пароход Итапаси, компании Костейра, принадлежавшей бразильским миллионерам братьям Ляже. Пароход отходит на юг в три часа дня. Есть время мне, наконец, немного отдохнуть. В кают-компании я познакомился с капитаном парохода Жозе Араужо, который оказался на редкость словоохотливым моряком, и я в пути отдыхал в его обществе.
Побережье Бразилии, вдоль которого мы шли, надо отдать справедливость, очень красиво. Миновав порт Паранагву в штате Парана, мы на короткий срок задержались в Сан-Франциско и затем бросили якорь в открытом порту Флорнанополиса, столицы штата Святой Екатерины.
На лодке я съехал на берег и, погуляв немного по улицам, пришел к убеждению, что город небольшой, но чистый и довольно симпатичный. В одном из кафе я обнаружил хозяина-грека из Одессы, разговорился с ним, узнав, что в этом штате живет много немцев, и почти не заметил, как пришло время возвращаться на пароход.
За ужином в кают-компании я заметил нового пассажира с лицом скифа с византийской вазы. Скиф этот оказался русским инженером Аркадием Доментьевичем Черницыным, бывшим гардемарином, эмигрантом с 1905 года, занимавшим теперь крупное место в штатном правительстве. Стоит ли добавлять после этого, что мы сразу подружились и всю ночь проговорили в его каюте за бокалом вина до самого прибытия парохода в порт Имбитубу, куда он следовал. Черницын предложил мне сойти с ним на берег и показать мне тамошний знаменитый отель, выстроенный одним из братьев Ляже по модели отеля в Монте-Карло, который ему страшно понравился.
Порт Имбитуба принадлежал также компании братьев Ляже и служил для экспорта угля из шахт в Лавро-Мюллер и Урусанги. Я согласился, и мы сели в специально поданный на пристань вагон для доктора Черницына. По короткой дороге до отеля я заметил, что Имбитуба состояла из порта, отеля, прекрасных бунгало для администрации и около железнодорожной станции ютившихся нескольких деревянных домиков. Но отель оказался на самом деле прекрасным. Черницын любезно показал мне комфортабельные номера со всеми удобствами, огромный поеденный зал и несколько больших гостиных. Когда я спросил его, для кого все это выстроено, Аркадий Доментьевич ответил, что в Имбитубе проживает дирекция и большое количество служащих компании, все это люди, приехавшие из Рио-де-Жанейро, и Энрике Ляже не хочет, чтобы они здесь скучали.

[unamarmota]

В этот момент я услыхал отходной гудок парохода и, заторопившись, попросил Черницына поскорее доставить меня в порт. Но Аркадий Доментьевич засмеялся, приказал гарсону подать нам еще по рюмке шерри-бренди и поинтересовался у меня, не надоело ли мне все время воевать.
— Довольно, мой милый, никуда вы отсюда не поедете! Здесь .я сделаю из вас инженера-землемера, и вы, наконец, станете мирным гражданином!
— Аркадий Доментьевич, а как же мои вещи, я оставил их ведь на пароходе! — взмолился я, глядя на Черницына.
— Не беспокойтесь, они уже находятся в вашем номере 17.
— Аркадий Доментьевич, но ведь я измерял землю только переменным аллюром на коне и знаю это ремесло с чисто кавалерийской точки зрения.
— Ничего, мой милый, теперь я познакомлю вас с аппаратом Бекмана, и вы быстро всему этому научитесь, — скажите, ведь вы окончили кадетский корпус, так же как и я, и потому проходили геометрию и топографию. Больших знаний я от вас и не потребую.
Стоит ли добавлять после этого, что штат Рио-Гранде-де-Суль остался надолго ожидать меня, так как Аркадий Доментьевич взял меня на работу по проводке дорог на фазенду (имение) Санта-Сецилия, принадлежащую братьям Ляже, в 23 000 гектаров, где быстро научил меня обращаться с измерительным аппаратом и в конце концов в короткий срок сделал из меня настоящего землемера.
Через три месяца, почти закончив работу, Черницын вернулся во Флорианополис, обнял меня и, улыбаясь, сказал, что переговорил обо мне с главным директором компании доктором Альваро Катоном и тот согласился оставить меня в качестве администратора фазенды Санта-Сецилия, так как я являлся единственным человеком, знавшим границы этого огромного имения. Так началась моя жизнь в горах на берегу реки Рио-де-Пончо, в маленьком домике, в соседстве с многочисленными немцами-колонистами. В конце каждого месяца я ездил на своем коне “Дох” в Имбитубу, для чего приходилось два часа спускаться по лесу с горы и затем около пяти часов ехать по степи вдоль океана, чтобы затем раздеться и, приняв ванну в своем номере в отеле, выйти затем вполне прилично одетым к завтраку.
Моя работа на фазенде не была трудной, трасса новой дороги была уже проложена доктором Черницыным, и я только следил за рабочими,проводившими ее. Свободное время я проводил знакомясь с соседями, немцами-колонистами, и часто ездил в местечко Аратингауба, где имелся единственный на весь округ продовольственный магазин и бар, в котором можно было выпить несравненного по вкусу апельсинового вина. Но вот я решил заняться перепиской с друзьями и в конце концов наладил связь со своими однополчанами и в результате всего этого выписал из Праги своего друга детства и однополчанина корнета Анатолия Роменс-кого283 и приехавшего вслед за ним поручика Константина Иваненко284. Роменского я сделал заведующим нашим хозяйством, а Иваненко превратился у меня в инженера и следил за постройкой дороги.
Карнавал 1924 года мы шумно провели в “Имбитуба-отеле” вместе с Черницыным и семьями дирекции и служащих нашей компании. Было так весело, что мои “червонные гусары” заявили мне, что это был их первый веселый праздник в их эмигрантской жизни. А Черницын угостил ужином с шампанским и назвал нас своими “цыплятами”. Мои приятели напропалую ухаживали на балу за красавицей Педриньей, и Константин Иваненко прямо сказал мне, что влюблен в нее по уши и думает сделать ей предложение. Черницын вполне во всем этом с ним согласился и обещал также найти невесту для Роменского, красивую польку из Флорианополиса по имени Юля. Тогда я решил также написать в Новочеркасск своей кузине Дусе, воспользовавшись появившимся в России “нэпом”.
На мое письмо мне ответила ее младшая сестра Милица, сообщив мне, что Дуся вышла замуж и живет в Воронеже, а она, Милочка, закончила в этом году Ростовский университет. Обрадованный подобной новостью, я предложил ей руку и сердце и пригласил немедленно приехать в Бразилию. Милица дала свое согласие и, заявив в университете, что желает пробыть год в Сорбонне, получила разрешение выехать во Францию. В Париже она нашла своих родственников и при их помощи быстро получила визу и купила билет на доллары, высланные мною из Имбитубы.
Директор компании доктор Альваро Катон был настолько любезен, что дал распоряжение в Рио-де-Жанейро нашему представителю встретить приехавшую мою невесту и устроить ее на наш пароход, отходящий в Имбитубу, а его супруга донна Зита решила на первое время до нашей женитьбы поместить ее в своем доме. Но я не утерпел и как только получил телеграмму о прибытии Милицы в Рио-де-Жанейро, то сразу поехал за ней и привез ее сам в Имбитубу.
После нашей свадьбы мы верхом поехали на фазенду и там были встречены торжественным банкетом, устроенным в нашу честь Роменским и Иваненко. С того момента я ограничил свою жизнь домашним кругом. Костя Иваненко решил не отставать от меня и, женившись на Педринье, уехал в Итажаи, где родственники жены устроили его инженером в порту. Черницын также исполнил свое обещание и женил Анатолия Роменского на Юле, причем свадьба их происходила в нашем доме.
Так счастливо закончилась эпопея “червонных гусар” в Имбитубе. На следующий год у меня родилась дочь Елена, которую мы крестили в Флорианополисе, в семье наших друзей — федерального судьи штата доктора Энрике Лесса, причем крестным отцом Елены был доктор Черницын, а крестной матерью — донна Зенита Лесса.
Так спокойно в Имбитубе на берегу океана протекала моя семейная жизнь. Меня сразу после рождения Елены перевели в Имбитубу на должность помощника фарфорового завода, директором которого был итальянец Пиетро Фавали, родственник жены Энрике Ляже, бывший лейтенант берсальеров, и мы зажили с ним прекрасно, а его жена быстро подружилась с Милицей. Теперь карнавал мы проводили весело всеми знакомыми семьями. Так мы прожили спокойно до 1930 года, то есть шесть лет.
В этом году в Бразилии вспыхнула революция. Штат Рио-Гранде-де-Суль восстал против федерального правительства, и его войска с юга двинулись на север для свержения в Рио-де-Жанейро бразильского президента доктора Вашингтона Люиса. Революционные войска, заняв Имбитубу, немедленно мобилизовали меня, как бывшего русского и парагвайского офицера, и я был декретом Южного правительства зачислен в армию и три месяца пробыл в должности начальника штаба конной группы. Революция была менее поэтична, чем парагвайская, так как почти нигде революционеры не встречали сопротивления, и после победы революционеров и занятия нашей конницей “гаучо” столицы Рио-де-Жанейро новый президент республики, доктор Жетулио Варгас, особым декретом отблагодарил всех участников революции, и я был переведен в город Сан-Пауло с прикомандированием к департаменту полиции, где моя карьера за десять лет дошла до звания личного секретаря начальника полиции доктора Коста Ферейры.
В Сан-Пауло издавалась Николаем Трофимовичем Даховым “Русская Газета”, в которой я сотрудничал уже год, посылая свои воспоминания под общим названием “Последние Гусары”. А вообще я начал свою литературную работу в Имбитубе, где в местной газете “Имби-туба” был напечатан 30 апреля 1924 года мой рассказ “Жизнь”, переведенный Черницыным на португальский “А Вида”.
Так как работы в департаменте было сравнительно мало, то я большую часть дня проводил в газете и описывал в ней все происшествия в нашей русской колонии, став постоянным сотрудником этой газеты, вплоть до ее закрытия во время начавшейся Второй мировой войны, когда были закрыты в Бразилии почти все иностранные газеты и прекратили свое существование также и клубы. Во время Великой войны умер мой прямой начальник, доктор Коста Ферейра, и я решил подать в отставку, перейдя на службу в “Дубар” — фирму по производству ликеров, принадлежавшую огромной компании “Антарктика”, имевшей пивные заводы по всей Бразилии.
Так заканчивалась моя бурная жизнь в эмиграции на должности представителя торговой фирмы. Работа моя была не особенно трудной и занимала время с утра до полудня, после чего я возвращался домой и продолжал заниматься литературой, посылая свои статьи и воспоминания в самую большую русскую газету в Нью-Йорке, а немного позже получил предложение сотрудничать в журнале “Родимый Край” и “Наших Вестях”. Так спокойно, в кругу семьи и друзей протекает моя жизнь в Сан-Пауло. Летом, при наступлении жары, мы переезжаем из каменных стен огромного города к себе на дачу в Сан-Висенте и там на берегу океана отдыхаем на пляже и купаемся в пене морской.

Приложение.

277 Впервые опубликовано: Родимый Край. № 121 —123.
278 Сластников Дмитрий Семенович. Гардемарин Отдельных гардемаринских классов. В плавании на вспомогательном крейсере “Орел”, в конце 1918 г. в Сайгоне. В белых войсках Восточного фронта; с 16 января 1919 г. в Морском училище во Владивостоке. Георгиевская медаль 4-й ст. (1919). Эвакуирован 31 января 1920 г. на “Орле”. Корабельный гардемарин (2 апреля 1920 г. в Сингапуре). В эмиграции с 1921 г. в Италии, с 1922 г. в Аргентине, затем в США, в 1929 г. окончил Колумбийский университет. Инженер. Умер 13 января 1968 г. в Вашингтоне.
279 Родзевич Станислав Мечиславович, р. 24 августа 1898 г. в Минске. Полоцкий кадетский корпус. Гардемарин Отдельных гардемаринских классов. Участник Белого движения на Западе России. Осенью 1918 г. на канонерской лодке “Кубанец” в Одессе, с марта 1919 г. на яхте “Лукулл”. В белых войсках Восточного фронта (прибыл на транспорте “Иерусалим”) в Морском училище во Владивостоке. Эвакуирован 31 января 1920 г. на “Орле”. Корабельный гардемарин (2 апреля 1920 г. в Сингапуре). В эмиграции с 1922 г. в Аргентине. Умер 4 июня 1967 г. в Буэнос-Айресе.
280 Бабаш Владимир Григорьевич. Гардемарин Отдельных гардемаринких классов. В плавании на вспомогательном крейсере “Орел”. В эмиграции в Югославии, с 1921 г. в Италии, с 1922 г. в Аргентине, Парагвае и Перу. Умер в Аргентине.
281 Поляков Ефрем Васильевич. Произведен в офицеры из вольноопределяющихся. Штабс-капитан Моршанского пехотного полка. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. В эмиграции в Бразилии. Инженер. Умер после 1956 г. в Сан-Паулу (Бразилия).
282 Шеркунов Николай Иванович, р. в 1890 г. Техническое училище, 1-я Ораниенбаумская школа прапорщиков (1916). Поручик. В Донской армии; в ноябре 1919 г., 1920 г. в Донском офицерском резерве и Донском офицерском полку до эвакуации Крыма. Галлиполиец. В эмиграции к 1956 г. в Сан-Паулу (Бразилия). Инженер.
283 Роменский Анатолий. Московский лицей Цесаревича Николая (1917). Юнкер Николаевского кавалерийского училища. В Добровольческой армии и ВСЮР в 1-м конном полку; с 5 августа 1919 г. прапорщик. Во ВСЮР и Русской Армии в эскадроне 11-го гусарского полка до эвакуации Крыма. Корнет. В эмиграции в Праге, с 1924 г. в Бразилии. Умер 4 ноября 1962 г. в Сан-Паулу (Бразилия).
284 Иваненко Константин Александрович. 2-й кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище (1916). Поручик 6-го Заамурского конного полка. Во ВСЮР и Русской Армии в эскадроне 11-го гусарского полка до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Гвардейского отряда в Югославии. Ротмистр. В эмиграции в Праге, с 1924 г. в Бразилии, к 1956 г. в Сан-Паулу, инженер-строитель. Умер 5 марта 1969 г. в Бразилии.

[unamarmota]

Наконец-то, после долгих поисков и благодаря помощи московской родни, стал счастливым обладателем (очень счастливым!) и читателем-перечитывателем книги Михаила Каратеева "По следам конквистадоров", описываемой в начале этого поста.
Очччень хорошая книжка!

[Andres]

Сообщение от unamarmota

Наконец-то, после долгих поисков и благодаря помощи московской родни, стал счастливым обладателем (очень счастливым!) и читателем-перечитывателем книги Михаила Каратеева "По следам конквистадоров", описываемой в начале этого поста.
Очччень хорошая книжка!

Эта книжка в Москве приобреталась или где?Если не самиздат,то скажите какое издательство сие на свет божий произвело?Тоже хочу иметь под рукой,если это вообще возможно.

[unamarmota]

Искалась - по интернету. Продавец оказался московским (частное лицо).
Книга переиздалась в 1991 году в серии "Судьбы русской эмиграции" московской информационно-издательской фирмой "Мир и культура" - инновационное объединение АН СССР.

[Andres]

Сообщение от unamarmota

Искалась - по интернету. Продавец оказался московским (частное лицо).
Книга переиздалась в 1991 году в серии "Судьбы русской эмиграции" московской информационно-издательской фирмой "Мир и культура" - инновационное объединение АН СССР.

Понятно.Задача почти невозможная.Как понимаю,переиздание было еще в эпоху ист.материализма,то бишь в союзную,вряд ли есть еще одна,скажем российская редакция.Для интереса нырну в библиотеку,хотя вряд ли.Спасибо за инфу.Случайно не в курсе,есть ли в природе книги на русском( испаноязычные есть,возможно и не один,как например,четырехтомник Эфраима Кардосо "Hace 100 anos")о событиях войны Тройственного союза,кровавой страницы истории Парагвая?Тут есть нюанс.Сколько исторических повествователей,столько версий событий.Вот найти бы источник или версию наиболее достоверную.А то так "засядешь" за фолиант,а там какая-нибудь лабуда,мягко говоря,несоответствующая действительности.Ваш,например,Кардосо в этом смысле как?Не подкачает?

[Olega67]

Какое совпадение)))
Как раз искал сейчас где достать эту книгу и по ссылке попал на любимую Маньяну!
В Москве нашел предложения от 600 до 1000р. Мягкий и твердый переплет.
Вчера выкупил домен упоминаемый выше: В Парагвай
Очень хочется восстановить тот замечательный сайт.

[unamarmota]

Вот это - приятная новость! В отношении домена. Спасибо.
Надеюсь - он попал в надежные руки.
Предлагаю любую свою посильную помощь.
Думаю, что тема очень интересная и при умелом (вами) руководстве можно сделать отличный портал.
Спасибо.

[Olega67]

Спасибо за предложение!
Было бы интересно сделать несколько расширенный портал на эту тему.

[unamarmota]

Сообщение от Olega67

Спасибо за предложение!
Было бы интересно сделать несколько расширенный портал на эту тему.

Давайте делать. Мой и-мэйл Вы знаете. Спасибо.

[Olega67]

Вот одна из фотографий колонии, о которой писал автор.

[unamarmota]

Ого! Дело идет. Спасибо за фото.
Накапливайте всю инфу для нового сайта - будет хорошая память.

[unamarmota]

Каратеев Михаил Дмитриевич, р. в 1904 г. Кадет Полтавского кадетского корпуса (окончил в 1919 г.). В Добровольческой армии и ВСЮР; с весны 1920 г. на эсминце “Беспокойный”. Георгиевский крест 4-й ст. В эмиграции в Югославии и Болгарии. Окончил Крымский кадетский корпус (1921), Сергиевское артиллерийское училище (1923), университет. Подпоручик конной артиллерии. Писатель, автор исторических романов, к 1967 г. Сотрудник журнала “Военная Быль”. Умер 24 октября 1978 г. в Лас-Тоскас, Монтевидео (Уругвай).

Из журнала "Кадетская перекличка № 21 1979г."

ПОСЛЕДНИЙ ПРИВЕТ

Русскому писателю, Доктору-инженеру
МИХАИЛУ ДМИТРИЕВИЧУ КАРАТЕЕВУ,
Князю Карачевскому
24-го октября 1978г. в далеком Уругвае сокропостижно скончался георгиевский кавалер, штабс-капитан Михаил Дмитриевич Каратеев кадет Полтавского и Крымского кадетских корпусов.
В Монтевидео, выходя из автобуса Михаил Дмитриевич потерял сознание. В больнице врачам три раза удавалось вернуть к жизни остановившееся сердце. Четвертый раз был роковым.

Тяжело писать некролог о человеке, который для меня еще жив. Только за две недели до смерти прислал он мне очередную статью и в письме развивал планы своего сотрудничества и темы, которые он считал нужным затронуть в журнале. Его сотрудничество и моральная поддержка очень помогали мне в незнакомом для меня редакторском деле. Его критические замечания всегда сопровождались ценными советами и указаниями, которые направляли работу в правильное русло.
Вот выдержка из его последнего письма ко мне:
«... в этом своем письме посылаю тебе статейку о Газданове, которую уже начал и сегодня надеюсь закончить. Насчет общего направления журнала с тобой согласен — нельзя превращать его только в сборник воспоминаний... надо проводить НАШИ взгляды на историю и на искусство, давать НАШУ критику, защищать НАШУ культуру, иными словами надо противопоставить себя антирусской идеологии диссидентов. И конечно никакой полемики с ними».

В моем последнем письме я просил Мишу прислать мне биографические сведения, т. к. я намечал напечатать о нем статью в журнале. В своем ответе он писал:
Что касается статьи, которую ты проектируешь написать обо мне — прилагаю тут листок с основными биографическими данными. О литературной части, т. е. оценке моих произведений, — это уж пишите сами. Особенно, впрочем об этом не стоит распространяться, т. к. много уже писалось, а более интересно именно написать о моем «кадетском» времени и первых литературных шагах. Прилагаю и пару моих тогдашних стихотворений.»
Не предполагал я тогда, что присланная автобиографическая заметка понадобится мне для некролога. Привожу ее полностью. Михаил Дмитриевич сам должен рассказать о себе.
Родился 6 февр. 1904 г.
Семья принадлежит к дворянству Орловской губ., являясь потомками удельных князей Карачевских. На возвращение нам этой фамилии и титула дал принципиальное согласие Император Николай 2 в 1916 г. но оформлено это было уже заграницей Главой Императорского дома.
Весной 1914 г. я выдержал, экзамен в 1 класс Сибирского кад. корпуса в Омске, т. к. семья наша жила тогда в Сибири, но в связи с началом войны, отъездом отца на фронт и нашим переездом в Европ. Россию, этот год был для меня потерян и следующей весной я снова держал вступительный экзамен в Петровский-Полтавский к. корпус.
В корпусе я отличался одинаково «громким» поведением и учением. По поведению балл у меня временами доходил до единицы и никогда, даже в 7 классе, не превышал восьми, но по учению я с первого класса до последнего шел первым, и корпус окончил не за семь лет, а за шесть, обогнав свой класс на год.
Вышло это так: В Добр. Армию я окончательно поступил летом в 1919 г. будучи в 5 классе (первый раз я поступил в Армию в начале 1918 г., но провоевал недолго. т. к. отец меня выловил и увез домой).
Осенью того же года, при отступлении из под Воронежа был тяжело ранен в ногу и отправлен на излечение в город Туапсе. Воспользовавшись своим вынужденным там пребыванием, успел подготовиться и экстерным сдать экзамены за 5 классов при туапсинской гимназии. В Крымском корпусе меня посадили, как мне и полагалось, в 6 класс, но т. к. занятия еще не начинались, я с разрешения педагогического совета успел подготовиться и сдать экстерным экзамен в 7 класс (это было еще в Ялте), миновав, таким образом, шестой.
Некоторые педагоги мне предсказывали, что я останусь на второй год в 7 классе, т. к. программа трудная и нуждается в более основательной подготовке, но вопреки этим прогнозам, я окончил корпус первым и притом на круглые 12 баллов, что в те времена было редкостью, баллы нам ставили строго (в моем Полтавском корпусе на круглые 12 за 80 лет окончило только четверо).

В 7 классе корпуса я приобщился и к литературе. Писал стихи, многие из которых года два спустя начали печататься в газете «Новое Время», издававшейся в Белграде. Редактор, проф. Даватц предсказывал мне большую будущность, как поэту, но он ошибся, поэтом я не стал. Зато оправдалось предсказание другого профессроа, — Малахова, — который в корпусе преподавал в 7 классе Закон Божий и законоведение, сумев сделать их интереснейшими предметами. Вместо выпускных экзаменов по этим предметам он дал нам внеклассные сочинения, предоставив на выбор несколько тем и две недели времени. Когда, проверив эти сочинения, он принес их в класс, то сказал:
«среди ваших сочинений есть слабые, есть хорошие, есть несколько отличных, но есть два совершенно исключительные. Среди вас, господа, находится будущий писатель, — это кадет Каратеев, автор обоих этих сочинений.»

После корпуса, я окончил в Болгарии Сергиевское Арт. Училище и несколько лет проработал там на тяжелых работах. Потом получил высшее образование в Бельгии, получив дипломы инженера химика и доктора хим. наук.
В 1934 году переехал в Юж. Америку, где начал с тропич. лесов Парагвая, затем несколько лет прослужил инженером в Аргентине и наконец прочно обосновался в Уругвае, где сейчас и доживаю свой век на пенсии, в своей собственной усадьбе на океанском побережьи.

На литературном поприще сотрудничал почти во всех крупных журналах и газетах русского зарубежья, а начиная с 1958 года издал десять книг, преимущественно исторического характера, - о них достаточно хорошо известно. (В моем архиве имеется 346 рецензий, отзывов и заметок, за 20 истекших лет появившихся о моих книгах в 72-х различных органах печати).
Проникают эти книги и в СССР, где они ходят по рукам и имеют большой успех, судя по письмам, которые я нередко получал от незнакомых мне читателей и даже от видных советских историков.»

Михаил Дмитриевич не упомянул, что в гражданскую войну, он был награжден георгиевским крестом 4-ой степени и закончил службу добровольцем на флоте.

Эта флотская служба пригодилась не только ему, но и трем старшим ротам Крымского кадетского корпуса, которые эвакуировались из Крыма в 1920 году на каботажной барже «Хриси». Капитан и небольшая команда были явно враждебны. Наличие в составе корпуса двух кадет, прослуживших некоторое время на флоте добровольцами, предотвратило попытку капитана баржи отвести ее в одесский порт.
Сменяясь у штурвала кадеты Каратеев и Перекрестов, на пятые сутки привели баржу в константинопольский рейд.
На литературное поприще Михаил Каратеев вступил поэтом, и вскоре занялся журналистикой. Его первый исторический роман «Ярлык Великого Хана» появился в 1958 году. Затем последовали (в хронологическом порядке) «Карач Мурза» — 1962 г., «Богатыри Проснулись» — 1963 г., «Железный Хромец» — 1967 г., «Возвращение» — 1967 г., «Из Нашего Прошлого» — 1968 г., «Арабески Истории» — 1971 г., «По Следам Конквистадоров» — 1972 г., и «Белогвардейцы на Балканах» — 1977 г.
Покинул нас богато судьбой одаренный, энергичный и неугомонный Миша Каратеев, всегда ищущий и упорный в своих исканиях. Ушел не закончив творческую программу самим себе определенную.
Покойный оставил жену, двух малолетних детей и замужнюю дочь от первого брака.
Мир праху твоему поэт и воин. Кто сможет сменить тебя у русского штурвала.

Н. В. Козякин.
http://xxl3.ru/kadeti/karateev.htm

М. Каратеев
Из юношеских стихотворений

КРАСНАЯ ЗВЕЗДА.

Людскою кровью грязны панели,
Здесь лишь недавно закончен бой,
Еще порою разрыв шрапнели
Дымком повиснет над головой.

Стрельба и крики. Матросы взяли
Вокзал и город. Дома в огне,
— «Что там, товарищ? Кого поймали?
— «Должно быть белый». — «Давай к стене!»

Короткий выстрел... Потоки брани,
Вершит победу звериный пир.
На всех достанет кровавой дани
И сытым красный уснет вампир.

Всю ночь расстрелы, грабеж, облавы.
Несут добычу на поезда,
А в черном небе, взойдя кроваво
Пятью лучами горит звезда.

[unamarmota]

Мне тут намекнули, что в Москве можно купить книжицу Воениздата (!) "Русский Парагвай" о генерале Беляеве и русских белых офицерах.
Пишут - в книге есть много фотографий.
Наверняка желающие из других городов смогут осуществить покупку через интернет.

[Olega67]

Есть такая книга.
Купил пару недель назад.
По сравнению с книгой Каратеева стоит недорого: 244р.
http://www.centrmag.ru/book2200183.html