[Муся]

Русские барбудос
Как жувут уругвайские последователи протопопа Аввакума
Ничто не говорит о том, что где-то поблизости расположен населенный пункт, но здоровенный пикап Никиты Зыкова неожиданно съезжает с шоссе. Пять километров тряски по ухабистой дороге -- и мы оказываемся в ночной деревушке: ни одного столба с фонарем, ни единого звука вокруг. Привычная русская калитка, тропинка, дом. У плиты -- Анна в строгом платье и платке, за столом -- молоденькая девушка Ефросиния с книгой «Житие преподобного Василия Нового». У печи несколько молодых парней с чуть заметными бородками чистят винтовки. «Не страшно браконьерничать?» -- спрашиваю. «А кто ж нас поймает?» -- со смехом отвечают они на неуловимо странном русском языке. Это не российская глубинка. Мы в поселении русских староверов, в 170 км от Монтевидео, в Восточной Республике Уругвай, в Южной Америке.

У деревни нет официального названия, местные уругвайцы зовут ее Колония Офир, в счетах электрической компании она именуется Camino de los barbudos (Дорога бородачей). С середины XIX века -- царствования Николая I -- предки сидящих у печи молодых «бородачей-барбудос» начали селиться в Хабаровском крае, скрываясь от религиозных преследований, в начале 1930-х годов бежали от коммунистов в Манчжурию. Под Харбином прославились трудолюбием и опасным ремеслом: отловом живых тигров для зоопарков. После 1945 года коммунизм настиг староверов -- Манчжурия вошла в состав Китайской Народной Республики. В 1958 году чуть больше тысячи человек при помощи Красного Креста покинули КНР через британский Гонконг. Одни направились в Австралию и Новую Зеландию, другие -- в Бразилию, где при посредничестве Всемирного совета церквей получили 2500 гектаров в штате Парана.

Однако жара, неурожаи, низкие цены на зерно вынуждали харбинских староверов продолжать поиски земли обетованной. При помощи нью-йоркского Фонда Толстого часть из них обосновались в американских штатах Орегон и Аляска, в Канаде, Боливии, Чили. А 16 семей в 1966 году при поддержке правительства президента Хестидо приехали из Бразилии в Уругвай. Обрабатывали поначалу 51 гектар земли, работали по найму. Сейчас у староверов 800 гектаров, у каждой семьи по два-три трактора.

Никита сидит за столом, составляет компанию, но не ест. Староверам запрещается вкушать пищу (на сей раз это пельмени из мяса косули -- свежая охотничья добыча -- и домашняя сметана) вместе с иноверцами и даже использовать их посуду. Для меня накрыли стол в отдельной комнате и из дальнего угла буфета достали специальную посуду и приборы. В углу комнаты -- иконы, на буфете -- фотографии. Все они свадебные (других фотографий уругвайские староверы не признают, чужакам фотографировать у них строго-настрого запрещено): на них разные лица, эпохи и страны, но сохранившиеся во времени традиции и наряды. Остаться со староверами навсегда можно, надо лишь принять их веру и жениться. Недавно так сделал российский моряк -- осколок разорившегося и брошенного российского флота. «Очень хороший человек, очень душевно читает наши книги», -- говорит Анна.

Староверы не пьют чужую воду -- так демоны могут проникнуть в тело, не принимают алкоголь со стороны. На праздники готовят брагу из яблок. Собираются на поляне, старики обсуждают жизнь, молодежь танцует или играет в лапту. «Дерутся?» -- спрашиваю я с надеждой. «Бывает и подерутся».

На холме неподалеку -- полуразрушенный дом. «Наш один строил второпях, экономил, при первом же ветре и завалило», -- смеется Никита. «А где хозяин?» -- «На Аляске на заработках». Колонии в США -- штаты Орегон и Аляска -- большие и зажиточные. В Орегоне в основном рубят лес и строят. «Если видишь бородача на новой машине -- значит, наш», -- говорит Никита. Но старикам кажется, что в Орегоне уж очень много соблазнов для молодых. В 1967 году четверо строгих бородачей отправились из Орегона на Аляску и нашли более уединенное от цивилизации место -- возникло и разрослось новое поселение. На Аляске староверы занимаются рыболовством, имеют большой рыболовецкий флот, владеют крупными компаниями.

Женятся староверы рано -- в 14--15 лет, и браки заключаются только между единоверцами. Разводы запрещены за единственным исключением -- если кто-то из супругов угрожает другому смертью. До сих пор в деревне был всего один развод. Найти пару, особенно в небольшой колонии, нелегко. Помогает «диаспора»: родители посылают детей к единоверцам в других странах и на других материках, пусть поживут у родных и знакомых, приглядятся, может быть, найдут свою судьбу (чистящий у печи винтовку Иван приехал из Боливии и внимательно поглядывает на читающую Ефросинию).

Никита пару лет назад привез жену с Аляски. Чтобы не скучала по Америке, купил ей гигантский пикап Ford. Но Филонида все равно скучает, летает время от времени к родителям. Прасковье Берестовой уже под сорок, но она не замужем. Однако уругвайская колония известна среди единоверцев строгими нравами, в поисках невест сюда приезжают женихи из многих стран. И Прасковья не унывает, к тому же она лучшая вышивальщица в деревне, заказы на ее работы -- до 200 долларов за изделие -- поступают из многих зарубежных колоний, особенно из США. На доходы Прасковья вместе с братом Василием (очки, черная борода, жилет поверх подпоясанной рубахи) съездили на родину предков и познакомились с родными в селе Шивера Красноярского края.


Андрей ЗЛОБИН, Монтевидео--Пайсанду--Москва
(источник Время он лайн)